Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 1 - Александр Точнов

Поток философских раздумий прервался, когда на конце асфальтовой полосы, пропадающей в темноте, где белая прерывистая линия сливалась с чернотой мокрой дороги, забликовал предупреждающий знак, который сообщал об опасном участке дороги с крутыми поворотами. Скорость байка упала, причём заметно. Но не потому, что тот, кто управлял рулевой вилкой, подумал о своей безопасности, а, скорее, потому, что он поддался неведомому порыву, странному чувству предначертанности происходящего. По сути, не отдавая себе в этом отчёта, байкер просто сбросил скорость, насторожившись ещё больше.

Он совсем не удивился, когда, проехав ещё несколько десятков метров, заметил в стороне от дороги нечто примечательное и уж точно особенное на его ночном маршруте.

Дождь по-прежнему лил без остановки. Только теперь он уже не просто шёл, а хлестал по всему, на что падали его тонкие холодные струи. Нет, он был не сильным, но он был весьма жестоким. Холод капель уже не леденил кожу и не проникал глубоко в тело, от чего немели пальцы конечностей и переставали ощущаться кончик носа и мочки ушей. Нет, холод длинных, тонких и хлёстких струек с чёрно-серого неба окончательно стал злым и безжалостным. Теперь холод обжигал огнём.

Странно, но недалеко от дороги горел костёр, причём костёр довольно сильный. Пламя было обширное, не высокое, но обширное, как будто шалаш, которым были сложены длинные поленья, прогорел и развалился, и теперь остатки этого языческого ритуального костра догорали сами собой. Осадки, интенсивно падающие с неба, пока не успели затушить странный и очень подозрительный костёр, но это был лишь вопрос времени. Тепло и уют огня – то, что необходимо в такую промозглую и тревожную ночь, только вот не похоже, что это пламя дарило кому-то надежду в столь поздний час. Место для очага было выбрано странное, да и время неподходящее. К тому же у байкера так защемило где-то в районе то ли сердца, то ли солнечного сплетения, что на лице появилась сморщенная гримаса, глаза прищурились, рот искривило, и одна половина лица стала резко не похожа на другую, как будто разом была съедена половина лимона. Только вот это был не лимон. Байкеру стало ясно, что тут конец его пути. Хотя ему и не нравился обрекающий оттенок слова «конец». Но сейчас именно эта мысль мелькнула в его голове: «Конец пути.». Он попытался её отогнать, не получилось. Тогда байкер начал подбирать что-то, чтобы заменить эту мысль и перебить поганое слово «конец» чем-то другим. Но не смог. Скорее всего, потому что он осознавал, тут слово «конец» может для него стать материальным, воплотиться в этой реальности. Потом в голову пришла резко противоположная мысль: «Нет, не сейчас. Хрена с два!!! Не теперь, не здесь и не сейчас. Х-ре-на-с-два». Последнее словосочетание было произнесено уже вслух, чётко и по буквам. Брутальный ночной ездок вдруг вспомнил, что всё ещё едет по дороге, управляя байком. Он почти поравнялся с местом у обочины, относительно которого ближе всего горел костёр. А тут и в правду был весьма опасный участок трассы, которая делала довольно крутой вираж из двух поворотов, образуя английскую букву S. Здесь абсолютно точно необходимо сбрасывать скорость, чтобы не улететь с дороги.

Томно рычащий байк выехал на обочину из мелкого гравия, ещё больше сбросил скорость, недовольно бурча мотором на низких оборотах, но покоряясь воле упёртого на своём ездока. Вскоре чёрному рвущемуся в путь мотоциклу пришлось затормозить и встать на месте, послушно ожидая команд того, кто крепко сжимал ручки руля. Байкер опустил одну ногу на землю, но мотор не заглушил. Он внимательно осматривал местность вокруг костра. Теперь-то он понимал, что это был вовсе не костёр. Человек в чёрном не догадывался, он знал, что тут что-то не так, точнее не что-то, тут всё было странным, подозрительным, таинственным, тревожным и давящим. Сейчас он ясно видел, что это не костёр. Да, это было открытое пламя, но не пламя от горящего дерева. Это был пожар. А горела машина… Догорала.

Для байкера всё вставало на свои места: внезапный звонок по телефону у бара, мерзкая погода, случай на трассе, из-за которого он чуть не лишился жизни, погоня, предупредительный знак на дороге, опасный участок трассы, догорающая машина. Картина была ясна. До этого момента байкер только догадывался и боялся, что его догадки оправдаются, но теперь он практически наверняка осознавал всю ситуацию, предполагая даже, что будет в недалёком будущем.

Внезапно с ясностью пришла и решительность. Будущее было уготовано…

– Только не для меня… – сказал байкер вслух.

Он не обратил внимания, что говорит сам с собой, настолько погружение в себя было полным.

Голова байкера упала на грудь, а взгляд уткнулся в бензобак, но неукротимая спина решительно сохраняла гордые и властные изгибы тела. Руки не отпустили руль. Дождь не прекращался, но было тихо, как будто природа не хотела отвлекать этого грозного воина от молитвы перед чем-то важным и неизбежным. На чёрном бензобаке отражался неотёсанный образ сурового байкера. Застыв в таком положении, ночной ездок всматривался в этот образ некоторое время, молча разглядывая себя, и то ли оценивая свои шансы, то ли просто пытаясь изучить и запомнить все свои черты.

– Никакой судьбы нет… Судьбы нет… Я смогу. Я смогу. Судьба не решит всё за меня… Я… Только я… Судьбы нет. Удачи нет… Я смогу. Я верю. Верю, мать его. Я смогу. Я верю в себя.

Может, это был бред, может, паника, может, аутогенный самонастрой, но это бормотание точно придало сил и уверенности байкеру. Он поднял голову и дерзко задрал подбородок, обратившись взглядом туда, где горела машина. Двигатель был заглушен. Тело подалось вперёд, левая нога резко перелетела через сиденье байка, а трицепсы рук вытолкнули крепкий и мощный торс наверх. Привычное движение произошло на полном автомате. Байкер оглядел своего «верного друга», который теперь мог отдышаться после дороги и остывал под леденящим дождём, потом посмотрел назад, обернувшись через плечо. Никого не было видно.

– «Только ты»? Ты прав, кадровик, ты прав… Мда, ты прав. Как ты там говоришь? Предела нет? Посмотрим.

Нужно было идти дальше. Теперь уже пешком. Нужно, значит «надо». Человек в чёрном зашагал в сторону автокатастрофы. Спускаясь по склону кювета, байкер поскользнулся на мокрой траве, но не упал, подстраховав себя одной рукой. Первое препятствие было пройдено без потерь, подумал он. И ему понравилась эта ирония, байкер любил себя за то, что умеет иногда неплохо пошутить… Даже сейчас.

Земля была рыхлой и мокрой. Она пока не успела превратиться в грязевую кашу влажную, мерзкую и противную, но и приятным «это» назвать уже было нельзя. Трава росла ещё кое-где, но по большей части всё уже отцвело и пожухло. Холод делал своё дело, осень вступала в свои права, и округа чахла, скудела, опустошалась и редела. До места пожара было не так уж и далеко, примерно пара десятков метров, может, метров тридцать. Машина не вписалась в поворот на скорости и ушла с трассы, улетев сначала с дорожной насыпи в кювет, а потом, перевернувшись какое-то количество раз, проскользила по влажному грунту ещё несколько метров.

Неподалёку от места крушения автомобиля, метрах в двадцати или тридцати, монументально и основательно возвышался многовековой дуб. Это был волнующий воображение гигант, впечатляющий своим величием и непоколебимым спокойствием. Настоящее чудо света. Надёжно и капитально закрепившись своими мощными корнями в почве, он десятки лет набирал силу, впитывая в себя всё, что давало ему жизнь. С течением времени он смиренно принимал и тяготы, и прелести того, что приготовила для него природа. Дуб рос и креп, постигая особую мудрость мироздания. И вот через бесконечно долгое время своего существования он достиг того состояния, когда ему уже нет равных на лесной опушке. Теперь, после многих лет, именно он олицетворяет высшее проявление жизни тут, на этой поляне. Он – непревзойдённый Колосс, символ вечности и глубокой мудрости. Могучая корневая сеть насыщает этот дуб живительными соками, крепкий и необычайно широкий, громадный ствол держит на себе всю тяжесть обширно раскинувшихся ветвей, усеянных листьями. Дуб-великан вырос до необычайных размеров в высоту и накрыл своей кроной очень большую площадь земли. Это чудо природы было словно из сказки, в которой рассказывается об удивительных деревьях, наделённых даром речи, мысли, способных воспринимать окружающий мир, реагировать на него, взаимодействовать с ним. Дивный великан изумлял, он был в два или три раза больше, выше и массивнее любого из деревьев, с которых начинался редкий лес на краю поляны. Увидевший такое мог испытывать лишь смирение и восторг, безмолвно взирая на это великолепие.

Стоя обособленно, но не одиноко, это творение природы вызывало трепет и уважение пред собой. Дуб словно связывал между собой три уровня мироздания: земные глубины, давшие ему жизнь, и положившие начало его существования, земную поверхность, на которой происходит его пребывание и развитие, а также небесный свод, являющийся безразрывной частью этого мира, и олицетворяющий духовное, потустороннее составляющее. Три сферы бытия, три единых области процветания жизни. Древнее дерево – символ гармонии и благоденствия всех форм жизни на каждом её уровне. Здесь струились необычайная сила и невероятная энергия, как будто дуб был одновременно и излучателем и приёмником неких неведомых материй и полей, не познанных наукой, но ощущаемых человеком. Великолепное древо представало независимым, но предельно гармоничным с окружающим миром, с природой. Дуб вырос благодаря безграничному стремлению развить себя, постигая собственные возможности и тайны. Он, действительно, преуспел в искусстве творения себя самого, достигнув высокого уровня развития собственного существа, прежде всего, сделав свой образ целостным и неделимым. Теперь же древесный гигант дарил потоки энергии всему живому на земле, возобновляя несметные запасы в бескрайних глубинах взаимоотношений природных сфер от земли до неба, куда он проникал всем своим существом. В целом это был нескончаемый обмен силами, материями и энергетической составляющей физического, ментального и духовного миров. Дуб открыл различные формы взаимодействия с вселенной, давшие ему такую неограниченную мощь и благодать. Но главное, он нашёл в себе изначальный истинный исток блага и добра, впустив в себя всё лучшее и откровенное извне, отдавая, и делясь своим откровением со всеми.